Интервью для молодежного интернет-проекта “Teenergizer

Проявляя интерес к человеку и стараясь понять его внутренние мотивы, социальный инженер Дмитрий Вольф чувствует себя своим в любом социальном круге и помогает другим менять свою жизнь. Он ощущает свободу и счастье в рамках той реальности, которая неотделима от его интересов и жизненных принципов. Человек, который создал себя сам и за 10 лет работы обучил 20 тысяч людей, вспоминает о своем детстве и размышляет о том, как начать меняться уже сегодня.

 

— В детстве ты 7 лет жил в Германии. Как опыт жизни в этой стране повлиял на тебя, какие базовые ценности сформировались в то время?

Я не думаю, что мы способны осознавать, какие ценности закладываются в нас в детстве. Мы можем только пожинать их плоды, потому что большинство людей, и я не исключение, имеют некий ограниченный уровень самоосознания и понимания собственных мотивов.

Сейчас, через призму работы с нашим рынком и разницы в подходах здесь и за рубежом, я могу сказать, что во мне в то время воспитались обязательность и пунктуальность. И тут вопрос не в ценностях, а в зонах ответственности. В начале карьеры я всегда брал такси, если опаздывал на встречу, даже на последние деньги. Я осознавал, что не могу опоздать, это был один из внутренних принципов. Вообще, в Германии не принято опаздывать: немцы приходят на 15 минут раньше и к моменту, когда они должны встретиться, уже заканчивают дела и расходятся. Во всяком случае, так было тогда, когда я жил там. Сейчас некоторые аспекты взаимодействия изменились не в лучшую сторону.

Я часто убеждаюсь, что украинцы в своем большинстве не умеют работать. Наш среднестатистический работник в офисе трудится от силы 3-4 часа в день (именно выполняет свои обязанности, а не отсиживает, заходит в соцсети, ходит на перекур и кофе). Это мало, учитывая экономические достижения страны в целом и тот сервис, который мы оказываем. В Германии, как и во всей Европе, любой бизнес «человекоориентированный». Например, если человек куда-то обращается, чтобы получить услугу или товар, он идет в сущности не только за этим, но и за обслуживанием, за подходом, вниманием, эмоциями от приобретения. У нас в выполнении своего профессионального обязательства видят чуть ли не основной приоритет и называют это клиентоориентированностью. Я же на первое место ставлю «человекоориентированность» — это еще одна ценность, которая крепко укоренилась во мне в те годы, хотя осознал я ее значительно позже.

Важно выполнить то, что ты и так должен, плюс к этому сделать все максимально комфортно, удобно, гибко. Не только с точки зрения функционализма, но и относительно эстетики и эмоций, которыми ты одариваешь клиента.

“Наверное, понимание такого подхода — это одна из тех вещей, которую я очень сильно впитал”.

— Как на тебя повлияли родители и их воспитание?

Влияние было двоякое: получилось отчасти благодаря, а отчасти вопреки. Благодаря родителям я оказался в Германии, хотя это не самое формирующее событие в моей жизни. Благодаря им получил хорошее стартовое образование и богатый кругозор, как и широкий диапазон людей, с которыми имел возможность контактировать. С другой стороны, я всю жизнь слышал фразы вроде «ты должен работать, как нормальный человек» — то есть ходить и работать «от забора до обеда», когда тобой руководит начальник. Таким образом, создается социальная матрица, внутри которой вся деятельность сводится к тому, что ты встаешь, ложишься, работаешь, получаешь деньги.

Я всегда хотел уйти от этого. Когда я учился в первом классе в Германии, моя мать временно работала в пиццерии — все же мы были иммигрантами. Если мне нужны были карманные деньги, то после школы я мог приходить туда и собирать коробки для пиццы. Однажды я захотел себе какую-то игрушку и заработал 30 дойчмарок — это были первые мои собственные деньги. Тогда я понял, что работать надо ради достижения целей, а не приумножения капитала. Это как потребление ради роста, а не наоборот.

Конечно, я работал в компаниях. Потому что было нужно. Каждое увольнение или сокращение воспринималось мной как праздник. Во время последних трудоустройств уже вынашивал мысль о том, как буду работать самостоятельно. Я даже родителям говорил, что хочу два дня в неделю работать и пять дней заниматься собой. Надо мной смеялись. А я хотел создать свою реальность, в которой сам ставлю рамки. Личная свобода всегда была для меня одной из наивысших ценностей и движущих сил.

Последние десять лет я формирую свой график сам. Чем дальше, тем больше. Я выбираю клиента, когда и как работать. И получаю удовольствие от этого.

— Как ты пришел к психологии?

Я не хотел ею заниматься. Вернее, никогда осознанно не двигался в ее направлении. Я считаю психологию крайне бесполезной наукой — в ней много сухой теории и нет практики, действия, а человека способно изменить только оно. За последние несколько лет появилось очень много доморощенных психологов, коучей, всяческих псевдоспециалистов — закономерное явление в экономически сложное время. У нас эти люди умудрились испоганить тренинговый рынок. Впоследствии многие из моих клиентов не верили в результативность тех форм обучения, которые я предлагаю. Почему так получилось? Большинство этих псевдоспециалистов не занимаются решением реальных проблем. Десяток прочитанных книг не дает право этим заниматься, даже применительно к себе.

В университете я был замкнутым и неразговорчивым. Жизнь за границей принесла мне не только позитивные моменты. Когда я приехал на родину и пошел в школу, я говорил с акцентом и, естественно, был изгоем в классе. Подобное отношение в некоторой мере повлияло на формирование личности в дальнейшем. Замкнутость перенеслась и на другие сферы жизни.

Только ближе к университету я понял, что в нужно что-то менять, и увидел в психологии возможную нишу для ответов. Что делать? Как? Где и почему? Пришло понимание того, что психология способна дать ответы, но не решает саму проблему. Это как умные люди часто говорят, что они все понимают, но это понимание ни к чему не приводит. Человек остается в безвыходном положении.

Единственной прикладной сферой, которую я тогда увидел, стали тренинги. Тогда в Украине ими занимались единицы, и они были неплохого качества. Началась моя первая серьезная личностная мутация. При подготовке к своим тренингам я пытался черпать знания из американской и европейской среды. Пришло осознание, что чем больше ты делаешь то, чего раньше не делал, чем чаще ты боишься и преодолеваешь этот страх, тем лучший получаешь результат.

“Страх указывает направление, в котором стоит развиваться”.

Во это время я вкладывал большую часть своих средств в образование, в обучение, хоть и не был «ботаном». Дело в том, что сфера, в которой я решил развиваться, очень связана с людьми и контактами с разными социальными группами. Это вынуждало меня часто менять круг общения. Следовательно, и свое личное амплуа. Я в равной степени комфортно могу общаться с панками и профессорами, бизнесменами и творческими людьми. Я везде буду своим.

Зачастую профессионализм лежит в сфере постоянного совершенствования рабочей модели и её наложении на разные сферы жизни.

Я не считаю, что тренинги — это работа. Это моя жизнь. Сегодня это звучит как маркетинговый слоган, но десять лет назад это было просто осознанием. Я никогда не считал себя бизнесменом, но через своих клиентов всегда был плотно связан с бизнесом. Бизнес — это субкультура, как и любая профессиональная среда. Там есть своя лексика, свое определение хорошо/плохо, качественно/некачественно, приятно/неприятно. Есть и своя иерархия. Факт один: чем больше ты сменил таких «субкультур» или социальных групп, тем больше ты вобрал в себя характерных для них стратегий поведения и мышления, и тем легче тебе с ними взаимодействовать. В основу этого легла одна из моих техник SocialCircleCruising, то есть осознанное курсирование между социальными кругами с целью максимальной адаптации к ним.

— Как в этом поиске найти самого себя, ведь отчасти мы можем как раскрыться, так и потерять свою идентичность?

Я не считаю, что у человека есть «свое». У нас все приобретенное. Мы являемся продуктом общества.

Рассмотрим простой пример одной из наиболее наболевших проблем для Украины. Откуда у нас взяточничество? На каких этапах это закладывается в сознание как алгоритм решения проблемы? Я думаю, что изначально взяточничество в наших людях воспитывает школа, когда ученик старших классов идет к учителю с деньгами от своих родителей, чтобы «решить» какой-то вопрос. Получается, что индивид растет в среде, которая дает возможность затягивать и делать все в последний момент, а в случае провала — «решать» вопрос деньгами. Хорошо всем знакомая реалия нашего рынка, не так ли?

Могут сказать, что я путаю причину и следствие. Дескать, в школах берут взятки потому, что жить тяжело. А где же тогда личная ответственность педагога? Получается, что у нас растет поколение за поколением, которое с ранних лет вращается в среде безответственных взяточников, а потом все удивляются — откуда это в нашем сознании и как все это искоренить.

Еще у нас нет понятия инвестиционного образования, где основной принцип — «цена знаний, выражаемая в ожидаемом доходе от их применения». Эти знания должны быть релевантны, применимы, актуальны, практичны, утилитарны. Я имел возможность общаться с ректорами некоторых наших ВУЗов, и каждого я спрашивал — каков средний индекс дохода от предоставляемых у вас знаний? Если я плачу за обучение у вас деньгами и временем, то хочу знать сроки возврата инвестиций. Обычно мне никто не может дать ответ. Тогда я говорю, что они продают бумажку, а не образование. Они сердятся, обижаются, но мер не предпринимают.

“Себя можно создавать через осознанное формирование окружения и инвестирования в практические навыки”.

Многих людей ограничивают их родители своими стереотипами. Со мной тоже так было. Если ты понимаешь, что родители дают тебе те шаблоны поведения, которые явно не соответствуют твоим целям, на некоторое время нужно ограничить контакт с ними. Если люди, которых ты называешь друзьями, ведут не такой образ жизни, какой ты хотел бы вести, то от них тоже нужно избавиться. Вычеркнуть из жизни и найти других. Но большинство боится это делать, потому что не знает, как найти новое окружение, как и из кого его формировать. В итоге их затягивает привычная рутина.

Каждый из нас может снабжать себя какими-то знаниями и функционалом, который будет интересен всем. И это, с одной стороны, работа над собой и своими ментальными, профессиональными, коммуникативными качествами. С другой стороны, это «социальная мясорубка», когда ты вращаешься в среде, понимаешь ее ценности, стереотипы, убеждения и находишь что-то полезное для себя.

Представьте, что у вас есть 15 социальных кругов и несколько людей, которые влияют на вас в разных сферах. Вы взаимодействуете с ними и впитываете из этих кругов лучшее для себя, позволяя именно им формировать вас.

“Друг — это человек, который способствует твоему развитию, а ты — его”.

Если проследить за тем, как европейцы или американцы заводят знакомство, то мы сможем проследить такую тенденцию: инициатор узнает или замечает маленькую деталь из жизни человека, цепляется и, начав разговор о ней, «раскручивает» в полноценную беседу, в ходе которой все сильнее познает собеседника, и, конечно, позволяет познать себя. В наших широтах в принципе не принято заводить знакомства на улице или в каких-то «неподходящих» местах. Даже если знакомство произошло, в ходе завязавшейся беседы люди чаще просто высказывают свои мнения и соотносят их, нередко пытаются навязать свою позицию. Как видим, есть фундаментальная разница.

Еще одна наша проблема в том, что люди не интересуются друг другом.

— Как ты пришел к принципу, что учиться нужно у профессионалов?

По-моему, это очевидно. Зачем учиться у кого-то другого? Хотя в современных реалиях профессионалом себя норовит назвать каждый, даже имея стаж не более 2-3 лет и результаты соотносимые со словом «ничто». Думаю, у каждого человека, который хоть раз осознанно посещал какое-то обучение, бывал негативный опыт, когда заявленный гуру оказывался самодуром. В эпоху агрессивного интернет-маркетинга и социального эксгибиционизма порой сложно бывает отличить профи от подражателя. Именно поэтому в 90% случаев я иду обучаться к первоисточнику либо максимально близкому к первоисточнику человеку. Например «эриксоновскому» гипнозу я обучался у Бэтти Эриксон — дочери автора когнитивной психологии и психотерапии. Так проще. Так надежнее.

— Считаешь ли ты себя успешным человеком и что для тебя успех?

Успех — это возможность получать удовольствие от жизни каждый день.

Успешный человек — это счастливый человек, который живет в той реальности, которую сам себе создал, и которая приносит ему удовольствие. Чужая реальность никогда не может приносить удовольствие.

— Как ты переживал неудачи и что помогало в трудные минуты?

Есть понятие стратегии мышления, которое можно развивать и интегрировать. Например, если я пошел на тренировку, сел на мотоцикл и упал, проделывая маневр, то это было лучшее, на что я был способен. Это значит, что я получил отличную обратную связь, и это хорошо. Вскоре я повторю этот маневр еще 100 раз, пока не доведу до совершенства.

Я не верю в неудачи и негативный опыт, он априори позитивный. Даже если ты не получил того, что хотел, теперь у тебя есть знания, благодаря которым ты можешь развиваться. Вопрос в том, работаешь ты с этим опытом, или нет.

— Какие у тебя жизненные правила?

У меня одно правило — нет никаких правил. Я даже в законы не верю и считаю, что единственный закон, который существует в обществе, это закон природы. Мы с вами стали свидетелями эпохальных событий, когда нарушены мировые договоренности между государствами. Это закономерность, а не уникальная ситуация. Это происходило и будет происходить.

“Чем ниже уровень развития личности, тем больше ей нужно законов”.

— Какими историями успеха в жизни клиентов ты гордишься больше всего?

Я горжусь историей парня с ДЦП. У него из-за этого не складывалось с личной жизнью. Мы превратили его недостаток в достоинство. Еще одна история связана с женщиной, которая после моего тренинга уволилась с двух работ и занялась своим бизнесом, в котором очень преуспела. Я считаю, что она раскрыла собственный потенциал и возможности. Они были на поверхности и ей нужен был толчок, которым, возможно, стал я.

Когда через тебя прошло 20 тысяч человек, ты перестаешь считать истории успеха, воспринимаешь их просто как часть работы. Я знаю, что они есть: у кого-то, как у парня с ДЦП, у кого-то — резкий старт в бизнесе, преображения в отношениях с людьми.

Для меня успех — это когда клиент остается моим другом, которого я могу развивать, и брать что-то для своего собственного развития.

Я уверен, что если клиент уходит и не остается хотя бы вашим приятелем — вы плохо работаете.

— Какой совет вы хотели бы дать подросткам, которые пытаются найти себя и реализовать свой потенциал?

Не ищите, а делайте себя! Нужно научиться себя организовывать. Делать то, что ты любишь. Проблема в том, что у многих наших подростков очень узкий спектр увлечений. Нужно пробовать что-то новое. Я бы никогда не пришел к тренингам и тренерской деятельности, если бы один знакомый не предложил мне выступить. Мне понравилось, я понял, что хочу еще.

Потом меня просто приглашали как спикера, и я говорил, что делюсь своим субъективным опытом.

Нужно составлять свой график, вести доходы и расходы, понимать, на что ты тратишь время. Это первый шаг.

Второй шаг — пробовать себя во многом, чтобы найти то, что нравится. Монетизировать можно все. Деятельность человека должна заключаться в том, чтобы мечтать, трансформировать мечту в цель, достигать ее, получать эмоции и двигаться дальше. Деньги и признание придут сами собой.

Мечта — это источник эмоций. Эмоции — источник энергии, чтобы идти дальше. Хорошие результаты приходят благодаря страсти к любимому делу и честности в своих целях.

Источник